Я знала, что это момент настанет. Однажды утром посмотрела на себя в зеркало и сказала: хватит это терпеть! Хватит себе не нравиться, пора идти к пластическому хирургу. Пора поднимать падающие, как сказал классик, «стремительным домкратом» части лица.
Нет, я все знаю про тезис – надо стареть красиво. Кому- то это подходит, наверное. Только не мне. Я не против мудрости, которую приносит возраст, но против обвисшего лица, в силу неких эстетических соображений. Имею право, в конце концов. В этом тексте – мой личный опыт пластической операции, проведенной во владивостокской клинике «Примамед» хирургом, кандидатом медицинских наук Романом Винчелем.
«Поднимите мне веки!»
Мама, как и положено, отговаривала до последнего. Как и все, впрочем.
– Дурью не майся, ты и так красивая! – такие слова я слышала от всех, с кем начинала обсуждать тему пластики. Дальше шло известное: стареть надо достойно, посмотри на европейцев, ходят и не парятся! Это раз. Во-вторых, если уж так приспичило, вшей нити. Сходи на массаж. Займись фейсбилдиногм. Но под нож хирурга – да ты сдурела! Будешь потом урод-уродом, посмотри вон, в телевизор, на некоторых… Но вот засада – я телевизор уже лет десять, как не смотрю. Или пятнадцать. А вот в зеркало пялюсь каждый божий день, И ясно было: дело-то, братцы, труба!
В смысле, «врагу не сдается наш гордый Варяг», но обшивочка-то кораблика того… оставляет желать. И, конечно, можно освоить великое мастерство улыбаться на селфи правильным углом, чтобы, знаете, все эти мерзкие брыльки на лице кверху подтягивались, но я –то знаю, что они все там, со мной, нажитые непосильным трудом, и деваться от них некуда. Закон всемирного тяготения работает, и черт бы его побрал вместе с мерзким словом – птоз. Девушки после сорока в курсе, да. А вот ежели взять и сделать так, как делают абсолютно все женщины перед зеркалом, когда остаются одни в ванной: этак, кончиками пальцев кожу на щеках: шасть – к вискам! И – вуяля! Уже не грустная мордочка из зеркала печально хмурится, а очень даже милое лицо… Мое, утраченное лет уже пятнадцать как, но я — то все еще его помню!
И я решилась. В целом, как человек, выпускавший медицинскую газету, я верю в медицину вообще, и в пластическую хирургию, в частности. Считаю, если зуб болит – надо идти лечить, если выпал- надо вставлять новый, а не ходить с дыркой во рту. Можно, конечно, и с дыркой, если нравится. То же самое и с лицом.
Только не нужно мне говорить про нити, уколы и аппаратную косметологию. Все это, наверное, кому-то нравится, но, перечитав кучу отзывов, и воочию насмотревшись на «нитяных» и «аппаратных» дам, я поняла, что мой выбор – пластический хирург. Как говорится, «резать, не дожидаясь перитонита».
Главный риск – это нарваться на плохого хирурга, и это очень серьезный риск, по правде говоря. Во Владивостоке одно время была мода ехать за новым лицом в Китай, где в приграничных больницах кудесники шили-вышивали на наших женщинах иногда очень причудливые узоры. Это вариант, сами понимаете, годится только для сумасшедших.
Собираясь на операцию, я промониторила всех и вся, пристально. Я смотрела Москву, Петербург, и уж точно весь Владивосток. Цена вопроса была дороже всех денег, вместе взятых: это мое лицо, на минуточку. Но тут еще был один момент, очень для меня важный – моя интуиция. Это то, чему я сильно доверяю. И я сказала себе – это будет доктор Винчель. И у меня будет прекрасное лицо. Дело в том, что два года назад я вручила доктору Винчелю свои глаза, и это было мое лучшее вложение денег за последние десять лет. Много лет я просто бесилась, когда смотрела на свои полуопущенные веки в зеркале. Красить ресницы, веки – зачем? Все равно ничего не видно, смысл? Поэтому я пошла, и под крики мамы – ты останешься без глаз! – сделала блефаропластику. Идеально. Нет ни одного шрама. Не говоря уже о том, что минимум лет пять я себе скостила. Не могу понять только одно – почему я раньше этого не сделала? Что за дикие были страхи?
Хорошая хирургия – сродни магии
Впервые же имя пластического хирурга Романа Винчеля я услышала от своей знакомой. Как это часто бывает, сарафанное радио – самый надежный источник информации.
– Ты знаешь, Ленка-то во Владивосток приезжала, — рассказали мне о нашей общей знакомой, удачно вышедшей замуж за швейцарского психотерапевта. ( Вот и не верь после этого в истории о волшебных встречах на сайтах знакомств!) Представляешь, приехала специально сделать пластику у Винчеля, уехала в восторге! У них-то, в Швейцарии, это диких денег стоит! Видела ее перед отъездом – минус 15 лет на лице.
– А сама чего не делаешь? Если Винчель такой крутой хирург?
– Да ты что, я боюсь!.. Лечь пол нож – да ни за что! Муж из дома выгонит.
Меня из дома выгонять некому, а боялась я в тот момент больше всего своего отражения в зеркале. Помните, у Гоголя – Вий? «Поднимите мне веки…» Примерно так было у меня. Равно как у подавляющего числа граждан, переступающих порог смены паспорта. 45 — оно, конечно, ягодка опять, однако же, что делать с нависающими веками, под которыми не видно никакой косметики, нарисованных стрелочек, видно только ощущение вечно утомленного и обиженного взгляда на этот мир.
При первой нашей встрече доктор Винчель показался неприлично молодым, – это потом я узнала, что ему около сорока, просто так выглядит. Но мне сразу понравились его руки. Знаете, руки хорошего хирурга чувствуешь необъяснимым образом.
Хорошая хирургия – она ведь сродни магии.
– Понимаешь, хирург – как садовник, – помню, объяснял мне один из самых известных хирургов-травматологов Владивостока. – Один втыкает палку в землю — растет роза. Другой втыкает розу в землю — получается засохшая палка. Руки должны быть волшебные. Не знаю, как это называется, энергетика или что… Но запомни: если про хирурга говорят, что у него хорошие руки – это не фигура речи. Это дар божий! Я вот сейчас без шуток говорю!
Оказалось, что блефаропластика в исполнении Романа Винчеля – это просто праздник какой-то. Нет, это не общий наркоз, местный, я не чувствовала ничего, но слышала разговоры врачей, и у меня было прекрасное настроение, почему-то. Вся эта ювелирная работа занимает примерно минут сорок. Сразу после этого тебе дают зеркало, и ты понимаешь, что даже так, со швами, уже хорошо. Через пару дней на глазах возникли дикие синяки, но через десять дней они прошли, и мои умные глаза снова открылись миру!
От блефаропластики Винчеля на моих веках не осталось ни единого следа. После этого я поняла, что скальпель хирурга в талантливых руках – это совсем не страшно.
После наркоза – шашлык!
К второй части «марлезонского балета» – пластике лица меня, что называется, привели некие силы буквально за руку. Прошлой осенью я, по воле судьбы и острого глаза узиста, оказалась к клинике «Примамед», на операции по удалению фиброаденомы. Мне повезло – операцию делала Евгения Птух, знаменитый в Приморье хирург онколог- маммолог.
После операции с удовольствием узнала, что теперь в «Примамеде» работает тот самый пластический хирург Роман Винчель, человек, который вернул мне открытый взгляд на этот мир. И вот, сидя на перевязке, разговорилась с медсестрой про пластику лица, о которой уже год как серьезно задумывалась: мол, сильно ли больно, и много ли синяков?
– Да после Винчеля синяков почти нет! – как о чем –то, само собой разумеющемся, сказала медсестра. – И не больно вообще. Если подтягивать овал лица, там же нервных окончаний нет.
Честно говоря, я тогда не сильно поверила, но вновь записалась на консультацию к Роману Винчелю.
– Доктор, верните мне меня! – сказала я Роману Владимировичу при встрече.
Как ни странно, доктор меня узнал. Сказал, что очередь к нему на операцию, минимум, два месяца. И дал список анализов, которые надо пройти перед тем, как…
Нужно было выбрать день. Полнолуние – нет, нельзя. Не спрашивайте, просто нельзя. Дни лунного календаря в части пластики имеют значение. Я все посчитала, подобрала, выпало на 12 февраля. Если кто не знает, перед любым хирургическим вмешательством пациентов проверяют от и до: полный спектр анализов крови, ЭКГ, и прочее. Рисковать здоровьем пациента никто не собирается. Пластика лица – операция серьезная. Пять часов наркоза – не шутка. К слову, именно длительного наркоза пациенты боятся больше всего.
Однако наркоз наркозу рознь. Увы, есть большая разница между наркозом в государственных и частных клиниках. Опять же, испытано на себе: когда мне в «Примамеде» удаляли фиброаденому, наркоза я не почувствовала вообще. Просто закрыла глаза, а проснулась уже в палате. И через час уже с аппетитом поглощала вкусный обед .
В этот раз, перед началом пластической операции, со мной беседовало несколько специалистов, – так положено. В том числе, я встретилась с тем самым анестезиологом, Алексеем Сучковым, который готовил меня к удалению фиброаденомы осенью.
– В этот раз не час наркоза, а пять, так что могут быть последствия, тошнота, возможно, рвота, – стращал меня анестезиолог.
Скажу сразу – прогнозы врача не оправдались. Во время наркоза никаких сновидений, никаких «мультиков» и кошмаров не было и близко. Потом, после интубационной трубки, чуть першило горло, но ни тошноты, ни рвоты не было. Проснулась после операции, попила водички, снова уснула. Проснулась к ужину – думала, будет болеть лицо. Нет, ничего не болело.
На ужин принесли шашлык из рыбы на гриле и запеченные там же овощи. Плюс кексик. Все съела с аппетитом и без проблем. Потом пришла медсестра, поставила капельницу, сделал укольчик снотворного, чтобы лучше спалось. Но я бы и так уснула, мне кажется.
В стационаре после операции лежат три дня. На следующий день – перевязка. Шла с волнением, думала – буду вся в синяках. Но и тут меня ждал сюрприз – синяков практически не было. Подтверждение тому – на моей странице в ФБ, куда я выложила фотографии второго дня операции. Опухшее лицо есть, факт. Синяков – практически нет, невероятный, но – факт!
https://www.facebook.com/profile.php?id=1242018518
– Да как так? – недоумевают знакомые дамы. – Ни разу такого не видели после подобной операции!
Главный вопрос – сильно ли болит? Вообще не болит. Клянусь, не болит вообще. Ну, конечно, швы, замотанные бинтами, я их ощущаю, но боли – нет. Спать неудобно, но терпимо. Швы будут снимать через две недели. Пока хожу как Шариков, в повязке. Но когда снимают повязку на перевязке – уже нравлюсь себе, сил нет! Несмотря на то, что лицо опухшее. Почему нет больших синяков и отеков, честно говоря, сама не понимаю. У меня ответ только один – волшебные руки Романа Винчеля.
И, думаю, я недалека от истины. Как это у него получается, не знаю. Видимо, этот тот самый случай, когда садовник втыкает палку в землю – а у него немедленно вырастает роза.
«Абырвалг», или что «колдырят» после операции?
Домой меня выпустили на четвертый день, экзотичную, донельзя. Голова была перемотана, как у Шарикова из «Собачьего сердца», осталось только глухо лаять, как в кино :»Абыр, Абыр, Абырвалг!»
Поверх бинтов – чудом держались очки. Подозреваю – тем, кто меня видел в тот момент, в голову приходила только одна мысль: плоха баба, совсем плоха на голову!
На перевязки в «Примамед» ездила на такси, и водители везли меня с трагичным выражением лица. Наверное, подозревали нехорошее. Подозреваю, если бы узнали, что это пластическая операция, плюнули бы и высадили посредине дороги. Увы, мужчины сложно относятся к пластике. Между прочим, зря.
Стоило бы всерьез подумать, что приятное взгляду лицо – это не только личные эстетические предпочтения, но и серьезный фактор для успеха в работе и, не побоюсь этого слова, в бизнесе.
– Это миф, что для мужчин в возрасте внешность не имеет значения, напиши об этом хотя бы ты! – попросила меня одна известная во Владивостоке бизнес-дама. – Вот он приходит ко мне на встречу: веки нависшие, подбородок в три этажа висит, как шарпей, честное слово. Почему с президента пример не берут?..
Ладно, ни слова о политике.
На перевязке в «Примамеде» с доктором Винчелем мы говорили об искусстве. Роман Владимирович посоветовал мне посмотреть свой любимый фильм – «Смерть ей к лицу», про пластического хирурга и двух его дам. Суть в том, что тот хирург отказался выпить кубок с вечной молодостью. – Полагаю, вы бы от такого кубка не отказались? – спросила доктора, подозревая, что этот самый кубок Винчель уже нашёл, только не сознается, где. – Еще бы! Конечно, выпил бы! А вы?
– И я бы выпила! – говорю. – Сказки все это, про то, что вечная молодость – это вечное проклятие. Вечная молодость плюс мудрость это, знаете, очень интересный микс! – Ой, бедненькая, больно вам наверное, – запричитала медсестра, когда доктор вышел, а она начала поливать спиртом мои прекрасные швы, в смысле, уши. – Вообще не больно, – говорю, – вот ни капельки. И не было больно. Кроме счастья эта операция мне не доставила ничего! Сестра посмотрела странно и начала мне голову бинтовать быстрее. Видно, решила, что мне срочно надо. С перевязки второй таксист вез меня домой как вазу. И тоже трагически молчал. Высадил у аптеки со скорбным видом.
– Мне бинт эластичный, – говорю аптекаршам. – Челюсть подвязать! Девочки, не бойтесь, никто по челюсти не бил, это пластика. – Как – пластика? А где синяки? Где отеки? Были у нас тут после пластики, синие и опухшие! А нам бы телефончик врача… Тот момент, когда ты чувствуешь себя ходячей рекламой, да… Вышла из аптеки, вспомнила, что дочь просила еды купить. Для начала решила в Винлаб зайти. Когда дома нет красного сухого, в продуктовом наборе ощущается недосказанность. Опять же, вдруг ребенок, после работы, пить захочет? захожу, вижу, продавщица знакомая. Смотрит на меня, меняется в лице : – Ой, кто ж этот тебя? Больно? С мужиком подрались? Милицию вызывала? – Зина, ша! – говорю.- Нет у меня мужика, ты ж знаешь. – А кто тогда? – глаза пучит сочувственно. – Пластический хирург уделал, – говорю. -– С талантом и любовью! – Ой, укольчики поколола? – Зинка облегченно выдохнула. – Да какие укольчики, говорю, – скальпелем меня порезали. Красиво! Мороженое дай, и красное сухое, «Мерло». – А колдырить можно после операции? – сурово спросила заботливая Зинка. — Вредно же, наверное? – Колдырить нельзя, – говорю с сожалением. – Я сейчас на курсе антибиотиков. Их колдырю. А дома пусть будет. Пусто как-то без красного сухого дома, пусть стоит как символ нового лица и прекрасной Франции. – Ой, ну ты психическая, – покачала головой Зинка. – Да что б я, живая, под нож полезла… А тут как раз местные алкоголики в магазин привалили. Какие все же интеллигентные мужчины возле дома водятся! Видят мою забинтованную голову, хоть бы ухом кто повёл: никаких вопросов. Раскланялись, потом говорят: – Вы как всегда прекрасны, мадам! – Что, – говорю, – даже в бинтах? – Истинную красоту ничего не портит, – говорит один и бутылку пива открывает. – Мы сейчас за ваше здоровье и употребим! – Судари, я скоро еще краше буду, готовьтесь! – говорю. Блондин с пивом в руках заинтересованно поднял бровь: – Мадам, это можно рассматривать, как предложение? Вы свободны, мадам? Чего же вы столько лет молчали?.. Черт побери, сколько времени мы потеряли зря! И немедленно выпил. По поводу. А я домой пошла. Как Шариков. С улыбкой, впрочем. И верой в светлое будущее.
Лада Глыбина.
Внимание! Имеются противопоказания. Необходима консультация специалиста.
Фото автора .
Винчель Роман Владимирович
СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ:
Все виды эстетических операций на лице и теле, блефаропластика (в том числе и транформация азиатского века), различные виды SMAS- лифтингов, отопластика , маммопластика, абдоминопластика, липосакция и липофилинг, интимная пластика у женщин и мужчин.
Коррекция рубцовых изменений кожи и мягких тканей.
Использование малотравматичных методов (нитевой лифтинг), контрурная пластика, плазмолифтинг.
Современные методы лазерного омоложения и коррекции.
ОБРАЗОВАНИЕ:
2003-2005 год, Владивостокский государственный медицинский университет, диплом
2005 год, Владивостокский государственный медицинский университет, ординатура по специальности «Травматология и ортопедия»
2005-2008 год, Владивостокский государственный медицинский университет, аспирантура по специальности «Аллергология и иммунология»
2007 год, Владивостокский государственный медицинский университет, профессиональная переподготовка по специальности «Хирургия»
2008 год, Владивостокский государственный медицинский университет, профессиональная переподготовка по специальности «Челюстно-лицевая хирургия»
2010 год, Российский университет дружбы народов, профессиональная переподготовка по специальности «Пластическая хирургия», г. Москва
КУРСЫ ПОВЫШЕНИЯ КВАЛИФИКАЦИИ:
2007 год, Повышение квалификации, Владивостокский государственный медицинский университет, по программе «Хирургия»
2008 год, Повышение квалификации, Российский университет Дружбы Народов, по программе «Реконструктивная, эстетическая, пластическая хирургии и хирургическая косметология», г. Москва
2010 год, Повышение квалификации, Российский университет дружбы народов, по программе «Пластическая хирургия», г. Москва
2012 год, Повышение квалификации, , Российский университет дружбы народов, тематическое усовершенствование по программе «Хирургия» г. Москва
2015 год, Повышение квалификации, Российский Университет дружбы народов, по программе «Пластическая хирургия», г. Москва
2017 год, Повышение квалификации, Российский Университет дружбы народов, по программе «Хирургия», г. Москва
2020 год, Повышение квалификации, Тихоокеанский государственный медицинский университет, тематическое усовершенствование по программе «Пластическая хирургия»
2020 год, Повышение квалификации, Академия непрерывного медицинского образования, сертификационный цикл по программе «Хирургия», г. Екатеринбург
Стажировки в ведущих клиниках Франции, Нидерландов, Испании, Германии, США.
УЧЕНАЯ СТЕПЕНЬ:
2009 год, Присвоена ученая степень кандидата медицинских наук
НАУЧНЫЕ И ПЕЧАТНЫЕ РАБОТЫ:
Автор более 40 печатных работ по иммунологическим аспектам хирургических больных.
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ НАГРАДЫ:
Благодарственное письмо от Думы города Владивостока «За заслуги в области здравоохранения г. Владивостока, многолетний добросовестный труд и в связи с празднованием Дня медицинского работника»
ОПЫТ РАБОТЫ: Работает с 2008 года
СОБРАНИЕ
Можно ли сохранить свежий и молодой внешний вид без пластической операции? Размышляя об этом, друзья и коллеги – пластические хирурги медицинского Евгения Птух и Роман Винчель сходятся во мнении: каждый пациент после пластики, безусловно, будет выглядеть ухоженнее и привлекательнее. А вот вернуть молодость никто не обещает!
Кратко. Честно. Беспощадно, как скальпель хирурга. Так что же, резать, не дожидаясь?.. Или?..
Вы серьезно сейчас говорили, что молодость не вернуть даже с помощью пластической операции? Роман Винчель: Абсолютно. К нам часто приходят пациентки зрелого возраста, которые говорят: «Доктор! Я хочу стать моложе!» Но, понимаете, молодость — не внешний вид. Это состояние. Независимо от того, сколько женщине лет по паспорту. Когда такие пациентки спрашивают, на сколько лет моложе после операции они будут выглядеть, я отвечаю: ни на сколько.
И вижу непонимание на лицах.
Разочарование, я бы сказала.
Р. В. Абсолютное. Люди хотят услышать другое! Они стремятся разговаривать цифрами. Жаждут, чтобы я сказал: «Да, вы будете выглядеть на десять, на пятнадцать, на двадцать лет моложе…» Чтобы – раз! – и снова стало «шашнадцать».
Нет. Шестнадцать не вернуть. Человек после пластической операции будет выглядеть свежее, ухоженнее… И это правильно — зрелость должна быть красивой, яркой, приятной глазу. А тот, кто стремится любой ценой вернуть молодость, мне кажется, выбрал неправильное направление. Молодость проявляется во взгляде, в походке, в манере говорить, в способности как-то по особенному смотреть на мир, в умении по-дурацки улыбаться… Но никак не во внешности.
Евгения Птух: Молодость – в гормональном статусе. В глазах, в их блеске. Во взгляде. Не в отсутствии морщин, а в качестве и цвете кожи. Сияние 20-летней кожи пластическая хирургия, к сожалению, ни вернуть, ни подарить не может. Наверное, все видели идеально гладкие лица. Но это не юные, а хорошо ухоженные женщины немолодого возраста.
Р. В. К сожалению, многие в погоне за видимостью молодости пытаются творить с собой такое, что лучше бы ничего не делали — конкурировать с молодыми все равно не получится. Но в любом возрасте есть свои прелести.
Е. П. Каждый делает для себя ровно столько, сколько хочет сделать. Если женщине это нравится… Это ее жизнь.
Р. В. Да, главное, чтобы человеку было комфортно самим с собой. Когда женщина что-то делает-переделывает со своей внешностью, преследуя социальные цели, например, желая выйти замуж, я недоумеваю: где взаимосвязь между «выйти замуж» и «внешний вид»? Если человек делает пластическую операцию для себя, если ему хорошо и комфортно в том образе, в том состоянии, которое он для себя создает, если он чувствует внутреннюю гармонию, то пластические хирурги к вашим услугам. А если для кого-то другого… Это путь к никуда. Повторю еще раз: если что-то менять в себе, то — исключительно для себя. Мне, честно говоря, кажется, что окружающим в подавляющем большинстве все равно, как выглядит тот или иной человек.
Е. П. Никакая пластическая хирургия не сделает женщину счастливее, если она скучна, нудна и уныла. Какой бы прекрасной внешне она ни стала после пластической операции, в ее жизни ничего не изменится, внешние метаморфозы никогда не помогут обрести внутреннюю гармонию.
Р. В. Если в человеке нет харизмы, драйва…
Е. П. И нет радости в жизни, то мы ему это в голову не вложим!
Р. В. Читал как-то книгу об утопическом обществе. Там никто не старел, все оставались вечно юными. И проблема заключалась не в наличии молодого тела или молодого организма, а молодой души. Люди уставали жить.
Е. П. А этого никто никогда не исправит.
Р. В. Никто и никогда. Когда на прием приходит молодая женщина с усталым взглядом и надеждой, что, может, пластический хирург поможет… Ответ один: не поможет!
Может, хотя бы начать с внешнего преображения, а там, глядишь, и других изменений в жизни захочется… Е. П. Нет, к сожалению, это не работает в обратном направлении. Человек либо изначально считает себя замечательным, и все у него хорошо, либо нет. Я видела немало женщин, крайне некрасивых от природы и абсолютно счастливых, харизматичных, радующихся жизни. И видела нереально прекрасных девушек, тоскующих в одиночестве, потому что общения с ними никто больше одного дня не выдерживает. Ну не может пластическая хирургия изменить жизнь человека! То, что внутри головы, пластическая хирургия не поменяет. И ни в коем случае не надо в пластической хирургии искать ответы на психологические вопросы, и тем более надеяться, что если что-то хирург радикально исправит во внешности, то и в жизни что-то радикально поменяется.
Если у человека есть проблема, которая его беспокоит, и он не ждет, что с решением этой проблемы у него изменится жизнь, то проблему надо решать. Так будет комфортнее. Но нередко девушки в попытках изменить жизнь… увеличивают грудь. Это не помогает, и тогда они изменяют нос, глаза… К сорока годам такие пациентки превращаются в кукол, которые прикольно смотрятся на полках магазинов и очень странно – в обычной жизни.
Меняться можно! Изменения – это прекрасно, если при этом не изменяешь себя. Не изменяешь себе. Многие, к сожалению, думают иначе. Еще раз повторю: пластическая хирургия – не метод решения психологических проблем. Понятно, что если у человека нос огромный, с горбиной – лучше его уменьшить. Если веки с возрастом стали закрывать ресничный край – это надо исправлять. Если поплыл овал лица – его нужно восстанавливать. Если после рождения тройни живот висит – оперировать, потому что с помощью спорта такую фигуру не восстановишь. Или нет попы, бока висят – можно убрать бока и сделать попу. Но изменить себя, свое внутреннее я, с помощью пластической хирургии – невозможно. Никакая операция никоим образом не повлияет на психологическое состояние человека. На состояние его души.
Р. В. Полностью согласен.
Как давно вы знаете друг друга? Е. П. Мы познакомились, когда стали учиться вместе на педагогике и преподавать в медицинском университете. Это был 2005 год. Пятнадцать лет.
Помните первые впечатления? Е. П. Да… Роман Владимирович впечатлил меня своей харизматичностью, необычностью, нестандартностью. Бесил очень сильно.
Р. В. Чтоб вы понимали: мы учились на педагогов – и пытались соответствовать этому званию!
Е. П. Роман Владимирович, кстати, и сейчас преподает в медицинском университете, он заведующий курсом пластической хирургии ТГМУ, доцент. Я много лет работала завучем и доцентом кафедры онкологии. Сейчас времени на это не хватает. У Романа Владимировича, видимо, время на общественную деятельность пока еще есть.
Р. В. Силы пока есть. Времени тоже не хватает.
А работать вместе когда вы стали?
Е. П. Два года назад. Конечно, я Романа очень давно звала работать к нам, но он человек порядочный, не мог уйти из другой клиники, потому что был связан обязательствами.
Р. В. Однако возникла патовая ситуация, которая зависела не от нас.
Е. П. Все было по-честному: у клиники, в которой Роман Владимирович работал, закончилась лицензия на проведение операций. А у нас лицензия была и есть. Поэтому… вопросов не возникло. И у Романа Владимировича других вариантов, где работать, не было. Я бы тогда его прокляла!
Вам обоим повезло.
Е. П. Конечно.
Р. В. Очень сильно. Нам очень комфортно, очень душевно вместе. На работе мы как семья.
Е. П. Между нами нет конкуренции и соперничества, нет раздоров. Мы всегда готовы помочь друг другу. Более того, если что-то непонятно, мы всегда можем спросить совета друг у друга.
Р. В. Очень ценны такие профессиональные отношения. Дорогого стоят.
А если вдруг пересечетесь в операциях?
Р. В. Мы пересекаемся. Практически во всех операциях. Мы же как пластические хирурги выполняем весь объем работ.
Е. П. И даже порой вместе оперируем. Мы – команда.
Что для вас хорошо сделанная операция?
Р. В. На мой взгляд, хорошо сделанная операция – когда результат выглядит естественно. Естественность никто из окружающих не видит. Никто не понимает, что произошло. Что-то в человеке изменилось неуловимо.
Е. П. Вроде посвежел, отдохнул, хорошо выглядит…
Р. В. А если человек получает комплименты от окружающих после удачно сделанной операции, то еще вопрос, так ли хороша эта операция… Знаете, в Бразилии и Венесуэле есть ряд пластических хирургов, которые делают операции таким образом, что видны швы. Авторский почерк. И любой желающий может узнать, у кого сделана пластика. Такой своего рода показатель крутости — человек «может себе позволить». Надеюсь, до нас эта «мода» никогда не дойдет.
Е. П. В общем, мы за естественность. Как хирурги, как люди. Когда человек в двадцать лет кардинально меняет внешность, то не факт, что в тридцать ему это будет по-прежнему нравиться. Взгляд на жизнь меняется. Поэтому… без фанатизма.
Были ли ситуации, когда вы отказывали пациенту в операции? Е. П. Очень часто.
Р. В. Постоянно.
Е. П. У каждого доктора свои пациенты.
Р. В. Да, мы себе выбираем таких, с которыми сходимся во мнениях, во взглядах на будущий результат. Психотип доктора должен соответствовать психотипу пациента. С какими-то людьми взаимопонимания никогда не будет. Это сразу чувствуется — слишком энергозатратно общение. Проще отказать.
Е. П. Пластическая хирургия никого не спасает, мы вольны выбирать. Главная причина отказа – завышенные ожидания пациента, который думает, что сделает пластическую операцию и станет «лицом с обложки». Завышенные эстетические требования, далекие от реальности ожидания — большая боль пластических хирургов.
Р. В. Мы много говорим об этом, корректно и деликатно, но такие пациенты слышат только то, что хотят услышать, и цепляются за определенные фразы или слова. Любят манипулировать. Я очень остро чувствую, когда человек пытается манипулировать моим мнением, чтобы услышать подтверждение того, что сам себе придумал. Таким людям в операции отказываем.
Очень модно среди некоторых пациентов изучать пластические операции в интернете и приходить на прием «подготовленным» во всех отношениях. И когда я понимаю, что человек меня не слышит, то обычно говорю: «Я не могу исполнить ваши желания. Если какой-то другой доктор вам гарантирует стопроцентный результат, и вы чувствуете, что у него будете стопроцентно удовлетворены результатом, то вы можете сделать операцию». Пациент уходит. Но проходит год-два, и он возвращается с фразой: «Посмотрите, что со мной сделали».
Е. П. Мы практически всегда показываем пациентам фотографии своих предыдущих работ — естественно, самые красивые, которыми по праву гордимся, которые профессионалы оценивают как «идеальную работу пластического хирурга». И когда пациент, глядя на такое фото, говорит: «О, какой ужас, я такого не хочу!», я понимаю: мы однозначно не сработаемся. Не мой пациент. Даже если я сделаю работу с очень хорошим результатом, достойным конкурса, он будет не в состоянии этого оценить! Пусть идет к кому-то другому.
Есть категория пациентов, которые с порога, вместо того, чтобы рассказать, что им хочется, начинают хаять других врачей. С такими тоже не работаем. Потому что рано или поздно окажешься в том же списке.
Р. В. Есть категория пациентов, которые ходят к пластическим хирургам с целью психопрофилактики. Наблюдаю тренд последнего времени: юные барышни, у которых абсолютно нет эстетических дефектов, придумывают себе, что они кошмар какие старые: «Вот, смотрите, морщинка образовалась!» Которую, к слову, видит только она. К одному пластическому хирургу пошла, к другому, третьему… Все отрицают проблему. «Ой, спасибо, мне полегчало!» И появляется возможность сказать в соцсетях: «Проконсультировалась с несколькими пластическими хирургами, сказали, что я прекрасна, ничего делать не надо!»
Е. П. Такое развлечение от скуки.
Бывает ли, что пациент ставит задачу, на первый взгляд, нереальную, невыполнимую, но так вдохновляет, увлекает с профессиональной точки зрения, что думаешь: «Рискну! Попробую!» Срабатывает харизма человека, его вера в вас как в волшебника. И благодаря этому появляется возможность подняться на следующую ступеньку профессиональной лестницы, освоить новый уровень мастерства. Р. В. Нет.
Е. П. Мы все воспринимаем адекватно. Мыслим последовательно. Видим то, чего не видят такие пациенты – и их анатомические особенности, и возможные сложности… И, опять же, завышенные эстетические ожидания. Все это в совокупности сулит только проблемы.
Может быть, вы занижаете уровень своего мастерства? Е. П. Нет, мы адекватно оцениваем свои возможности. А порой и переоцениваем! Особенно я этим страдаю. Шучу. На самом деле, ни один пациент никогда не увлечет нормального врача своими мечтами. А харизма… может разве что отбить желание доктора связываться с таким человеком!
Р. В. Мы работаем не в экспериментальной сфере. Но есть, безусловно, доктора, которым нравится брать недостижимые высоты.
Е. П. Наверное, мы все в юном возрасте проходили этот этап, когда приезжали с какой-нибудь крутой конференции и начинали пробовать… экспериментировать… потом переделывали… грустили… Эксперименты очень дорого обходятся – и пациенту, и доктору. Чем старше становится хирург, чем больше у него опыта, тем сложнее он решается на эксперименты. Экспериментировать на другом человеке очень проблематично. Это желательно делать на диссекционных курсах – там полностью отсутствует риск навредить кому-то, сделать ошибку. А вживую надо работать очень аккуратно. Поэтапно. Сделали маленький шажок — нововведение, ждем. Потом добавили другой маленький шажок. Смотрим. А не так – раз, и совершенно новая операция. Как говорит великий пластический хирург, итальянец Джованни Ботти, самые жесточайшие, ужаснейшие результаты пластических операций всегда бывают после больших конференций, когда хирурги смотрят, как делают другие, и пытаются это повторить.
Как же тогда пластическому хирургу расти профессионально? Е. П. Потихонечку. По-другому невозможно. Мы с Романом Владимировичем ездим на конференции и конгрессы, учимся, смотрим, впитываем. Открыты миру. А мир открыт нам.
Работы и открытия других пластических хирургов часто удивляют? Е. П. Честно говоря, сейчас уже нет. Все известно, знакомо. Открытий не бывает. Если что-то новое, то совсем чуть-чуть. Но, как правило, ничего эксклюзивного.
Р. В. На конференциях мы даже зачастую можем предсказать: это новшество имеет смысл, а вот так будет плохо, однозначно. И на следующий год смотрим результаты – да, мы были правы.
Е. П. Кстати, только в России пластические хирурги пытаются демонстрировать исключительно хорошие результаты. Показушничают. Иностранцы же, напротив, очень любят представлять плохие результаты. И это круто! Любой врач хочет не красоту посмотреть, а научиться, как не надо делать!
Р. В. Когда пластические хирурги показывают, в результате чего была сделана та или иная ошибка, и как проведена коррекция, — это самое интересное и самое полезное на любой конференции. Понимаете, техники одни. За сто с лишним лет существования пластической хирургии анатомия человека не претерпела каких-то изменений. Изменились, возможно, шовный материал, наркоз, а подходы остались те же. И когда профессионал рассказывает о всем известном подходе и каком-то запредельно идеальном результате, то понятно же, что есть определенные фишки, нюансы. И мне, например, не жалко ими поделиться! Но часто врачи скрывают детали.
Е. П. Качество всегда скрывается в мелочах. Это касается и пластической хирургии. Основные принципы написаны в учебниках. А интересны именно маленькие детальки, которые позволят сделать операцию еще лучше.
Р. В. И, возвращаясь к конференциям, — если увидели там хоть одну «мелочь», значит, с этой конференцией повезло – она была не зря.
Е. П. Если увидели хоть один прием, который потом облегчит операцию, оптимизирует ее, это круто.
Когда приходится переделывать результаты операций других пластических хирургов…
Е. П. То, бывает, недопонимаем, как именно операция сделана – внутри ведь можно по-разному работать. Это всегда усложняет переделки. Что же касается чужих ошибок… Может, не хватило у доктора опыта? Может, устал в тот момент? Может, неправильно рассчитал и спланировал?.. Все хирурги ошибаются. И мы не идеальные. На любой операции может случиться что угодно.
Р. В. Больной вопрос. Нередко приходят люди, первая фраза которых: «Посмотрите, как меня изуродовали!»
Е. П. Всегда стараемся это нивелировать.
Р. В. Потому что зачастую работа выполнена достойно. И ни о каком уродстве и речи нет. Есть нюансы, на которые доктор, быть может, и обратил внимание человека, но тот его не услышал. И когда начинаешь объяснять, что сделано все правильно, но есть определенные анатомические особенности, человек отказывается верить.
Е. П. О таких нюансах надо говорить перед операцией и очень подробно. Потому что любые объяснения после операции звучат как оправдание.
А если вы сами видите, что чужая работа выполнена некорректно?
Р. В. Оставляю без комментариев. Мы видим все, но пациенту об этом знать не нужно. Если у него есть вопросы, всегда предлагаем, чтобы их прокомментировал его лечащий доктор. Понимаете, сколько людей, столько и мнений. У нас есть своя позиция по разным вопросам, но не факт, что это истина в последней инстанции.
Сейчас время инстаграма. Как это сказывается на вашей работе? Р. В. Инстаграм появился в 2010 году, и мы стали наблюдать по нарастающей следующую картину: парни и девушки живут инстаграмной жизнью, и чтобы выставлять в сеть красивые картинки, приходят к нам. Ради картинки! Они приносят фотографии, пропущенные через множество фильтров, и говорят: «Хочу также!»
Е. П. Да, к сожалению, соцсети меняют психику людей. В неадекватную сторону.
Р. В. Они развращают видение человека.
Ну, это дает вам работу.
Е. П. Да. Но, понимаете, мы же живем не только пластической хирургией! Мы живем обычной жизнью, в окружении людей. И как врачи понимаем: психика многих людей меняется, они не успевают и часто не выдерживают огромного потока информации. Жизнь ради красивой фотки?.. Это не жизнь. Это сублимация какая-то.
Р. В. Мы видим то, что нам увеличивает фронт работ, но существенно усложняет существование.
Рассматриваете ли вы возможности пластической хирургии в отношении себя?
Р. В. Вопрос времени. Очень положительно отношусь к собственному апгрейду.
Е. П. Даже не обсуждается. Конечно, да, когда придет пора.
Р. В. И потом, как можно что-то советовать другому человеку, когда я не приемлю это для себя? Мне кажется, тогда у нас не будет морального права предлагать пациентам пластические операции.
Е. П. Сохранить на долгие годы презентабельный внешний вид и чувствовать себя комфортно — по-моему, это так естественно! Мы только за. А вы?
Текст: Юлия Удовенко; фото: Анна Орленко; стиль: Наталья Ермоленко; макияж: Евгения Четверикова; прическа: Екатерина Загорулько
Благодарим мультубрендовый бутик FASHION за помощь в проведении съемки
Сентябрь-октябрь, 2020
